Жил я не тужил, распутство процветало в моей холостяцкой квартире, девчонки всех мастей бывали голенькими в моей постели, но любая белая полоса обязательно граничит с черной полосой невезение и неудач. Мой грубый, язвительный, эгоцентричный нрав не имел морального права отказать родной сестре.

- Привет, братец. Все продолжаешь жить бобылем?
- Привет, сестренка. Ты же знаешь, я сторонник бытия «freechild», а баб у меня немерено.
- Только все разные. В общем, не моё это дело.
- Говори, чего надобно! Не просто поболтать набрала номер, наверняка, есть просьба.
- Правильно мыслишь, мозги не высохли еще от постоянных пьянок. Наша Надя будет учиться в твоем городе.
- Ну, помогу, чем смогу.
- Филипп, ты не понял. Девочку я в общежитии поселить не могу, а платить за аренду не потянем, Кирилл на последнем курсе, тут резко плату за обучение подняли. Если будем жилье арендовать – ноги с голоду вытянем.
- Ты намекаешь, что дочка будет жить в моем холостяцком гнездышке?
- У тебя двести квадратов жилплощади, уж будь добр, поделись по-братски!

Всегда удивлялся семейкам, которые как припадочные кролики штампуют бесконечное потомство, не живут, а прозябают на границе нищеты и бедственного выживания, скулят, что денег нет, и жалуются на плохую жизнь. Это же какими дебилами нужно быть, чтобы не предохраняться презервативами, плодить наследников, которым совсем нечего дать в приданное, потому что у самих голая задница. Так получилось, что я твердо решил быть противником сопливых отпрысков, а всецело посвятил себя карьере, отпахал несколько лет в молодости «на дядю», нахватался хитрых приемчиков и у последнего жлоба увел целую кучу клиентов. Красивая махинация дала мне приличную прибыль в жизни, которую я инвестировал в нужное русло, вскоре хитростный расчет принес плоды – огромную студию с двумя спальнями, бассейном, джакузи и прочими радостями жизни. Представляете, сколько такое гнездышко стоит в центре большого города? Рядом с моей тачкой под подъездом местные детишки делали фотографии, а сам я долгое время был завсегдатаем ночных клубов, где получил прозвище «Мажор». Неприятный звоночек от сестры породил сильное недовольство и злобу, чтобы снять напряжение из горла залпом выпил полбутылки виски, не закусывая, с угрюмой миной прыгнул в кресло, размышляя, как будет меняться моя жизнь с появлением в доме соплячки, которую уж несколько лет не видел в глаза. Звучит грубо, меркантильно, зато без лицемерия, потому что я привык вести себя неправильно, успешно оттачивал этот навык годами, даже иногда подумывал, что в голове проживает паразит, который не дает притормозить.

«У меня же скелетов больше, чем может поместиться в шкафу. Для них нужно было бы снять отдельную квартиру!» - подумал я в пьяном бреду и тут же перезвонил сестре.
- Алё, Галя. Давай я племяннице хату сниму?
- Филипп, ты крайне невыносимая сволочь!
- Это почему? Помощь предлагаю, мне несложно.
- Я как мать хочу, чтобы за Надей родной человек приглядывал, а то в столицах девочки по рукам ходят как переходящее знамя.
- Ну, хочешь, могу ей няньку нанять?
- Чурбан ты бессердечный. А еще родной дядька называется, существо бездушное.
- Мне очень часто говорят эту фигню. Когда она приедет?
- Через месяц. Филипп, ты с утра уже налакался?
- Как скотина, но это с горя, сестренка.

Не буду передавать всех подробностей разговора, но сошлись мы на том, что племяшка чуть-чуть поживет в моих «хоромах», а я после стресса решил вызвать сразу двух проституток для выброса пара и флюидов гнева. Выбрал с первого сайта интим-услуг двух девчонок девятнадцатилетнего возраста – блондинку Олю и брюнетку Веронику. Анкеты у девчонок идентичные – лесби-шоу, кунилингус, глубокий минет, анальный секс, массаж и прочие сопутствующие веселости. Дорогие куртизанки прибыли в сопровождении хорошо знакомого вышибалы по имени Валера, который неоднократно провожал жриц любви до дверей моей квартиры и там же их встречал по завершении времени аренды дамских тел. Мы почтительно поздоровались за руки, вертихвостки хихикая заскочили в двери, осматривая пьяную рожу, прожженную похотью и голый торс.

- Ничего у нас клиент, - подытожила сразу Вероника, поглаживая грудь.
- Какой солидный мужчина, - с намеком произнесла Оля и погладила член.
- Девочки, я балованный бабник, зовут Филипп. Постарайтесь уж завести меня искрометным стриптизом! – выбрал я эротичную музыку на яблочном телефоне и зафигачил его к звуковому коннектору.

Две егозы в разных одеждах, соответствующих стилю проституток, начали развратничать перед диваном: брюнетка ухватила мягкие ягодицы руками и широко развела ноги, чтобы партнерша на карачках как собачка пролезла под аркой, где сводами стали раздвинутые бедра. Блондинка резво подпрыгнула на каблуках, изогнулась и стала попочкой ёрзать по трусикам коллеги, в это время Вероника схватила подвижную куколку за грудь, ловко расстегнула крючок бюстгальтера и обнажила два небольших шарика второго размера. «Ха, не соврала в анкете, реально двойка, как у школьницы! - мысленно пытался я придраться к потаскухе. – А у этой шлюхи тройка явно выражена». Тут же с блонды были спущены трусы, бритый лобок выпирал дальше, чем плоский животик на обнаженном, едва начавшем созревать теле. Проказница обернулась к партнерше, брюнетка ждала, когда ее тело останется нагим, вытянулась струной, а Оля зубками вцепилась в лямочку трусиков и как голодная сучка начала ее оттягивать в разные стороны. Вероника любовалась пикантностью ситуации, потом состроила из себя недотрогу, которая захотела отбиться от собачонки, но та не сдавалась и тогда брюнетка вжала лицо пуританки себе в промежность. Сущее непотребство! Лесбиянки остались нагими, кроме возбуждающих чулок и обуви на них ничего не было, причем блонда была в черном облачении, а брюнетка расхаживала в красном нейлоновом изделии. Две хищницы закончили представление, они шли медленно к своей жертве, то есть ко мне, чтобы начать отрабатывать оплаченную за них сумму, в паху у меня разразилось пекло, а сердце залило леденящим жидким азотом, оно даже ёкать перестало.

- Начнем с минета, люблю, когда добротно строчат.
- Мы профессионалы! – шаловливо потянулась к члену блондинка.
- Мастерицы. Лучшие в своем деле! – подхватила мотню брюнетка.
- Оля и Вероника, постарайтесь не укусить мой прибор. Не люблю боль и это все-таки не сладкая конфета.
- Не бойся, зануда, - озорно ухватила Оля головку.

Вредничать всегда было в моем амплуа, с продажными блядями так подавно, иначе работу будут делать спустя рукава и а оплату потребуют в полном размере. Вероника прильнула к мошонке, а мое тело провалилось с ленивостью в омут блаженства и эротических воспоминаний из прошлого. Лицемерные членососки с любопытством изучали орган, лизали каждую его венку, терзали язычками головку, внимательно обсасывали каждую мельчайшую частичку и небрежно дергали крайнюю плоть, чтобы выжать струю слизкого наполнителя. Спуск спермы был мощнее, чем струя пламени, вырывающаяся из сопел при запуске Байконура, конча обдала лица соблазнительных проказниц.

- А теперь целуйтесь взасос и слизывайте мое семя, чтобы ни одной капельки не упало на пол! – нахально вякнул я, поглядывая на сучек, застывших между коленок с неряшливо испачканными физиономиями.
- Каков же ты баловник, Филипп! – торжественно подчеркнула Вероника и тут же лизнула щеку Ольги.
- Я ж вам плачу, поэтому и командую парадом, - равнодушно улыбнулся им в ответ. – Кто лучше суетится, тому бонус! Хочу увидеть вакханальное свинство, мои дорогие хрюшки.

В глазах девок я выглядел как озабоченный, бесстрашный развратник и женоненавистник. Проститутки перечить не имели права, тем более постоянному и щедрому клиенту, поэтому стали лизаться как две голодные повесы, стаскивая остатки лосьона своими обложенными от частого сосания и поглощения спермы язычками. Самодовольство изобразилось на лице, я подошел к кискам и подставил шляпу пахового гриба, чтобы те собрали выступившую из уретры при размякании головки слизь. Будто обжоры они употребили семенную жижу и преданно смотрели на меня снизу большими, эффектно подчеркнутыми глазками.

- Ну,чё, шлюхенции, вискаря выпьете, чтобы горло смочить и подпитку протолкнуть в желудок?
- Поуважительнее можно общаться? – раздраженно отозвалась Оля, которая явно была главой тандема.
- Уважителен я с нормальными девушками, а вы всего лишь проститутки. Будем называть все своими именами, кроме того, за пренебрежительное отношение к вам хорошо заплачу!
- Филипп, позволь поинтересоваться, в чем проблема? Мы что-то неправильно делаем? – шепотом обратилась Вероника.
- Девчонки, мне просто нужно спустить пар. Плохое известие с утра пришло, вот я и срываюсь, чтобы не покусать ежедневно окружающих меня людей.

Спустя месяц. Поезд прибыл на вокзал в ночное время, пока ехал на встречу в окна лились потоки ливня как из ведра, дворники не успевали утюжить лобовое стекло. Моя одиозность за месяц ожидания племяшки выросла в разы, каждая лужа под ногами вызывала гнев, посторонние взгляды в мою сторону я воспринимал как сатисфакцию. Весь дерганный как наркоман во время ломки зашел я в вокзал и стал внимательно изучать, когда же прибудет этот грёбаный поезд из глубинки. Педантичность и ответственность не подвели – барышня гнусавым голосом в громкоговоритель объявила, к какому перрону, на какой путь пребывает нужный мне «паровоз» с исчадьем ада, призванным портить холостяцкую атмосферу в моей обители. Стал под навесом, глаза застыли в одной точке, фиксируя номера вагонов, дверь застыла в нескольких метров, поэтому с ненавистью в душе я дернулся к ней, чтобы галантно подать ручку занозище в моей заднице. Вместо крикливого, прыщавого, придурковатого подростка с пустой головой в проходе появилась рослая русоволосая красавица в обуви на высокой шпильке, платьице до колен предательски задралось от порыва ветерка.

- Привет, дядя Филипп.
- Надя? Ого, восхитительно выглядишь!
- Спасибо!

Я неравнодушно принял чемодан и одну тяжелую сумку, при этом глаза не упускали из виду шикарную племяшку, которая размеренно спускалась по ступенькам и светила точеными ножками. При своем росте 170 сантиметров я чувствовал себя карликом – девчонка оказалась на голову выше. «Вот так ни хрена себе сожительница» - тут же проявилась в башке грязная мысль.

- Держись! – протянул я галантно руку.
- Мерси, - кокетливо ответила Надя, схватилась горячей ладошкой, ступила на землю и исполнила аристократический книксен.
- А мама еще говорила, что ты злобный сноб, который даже руку не подаст в трудную минуту.
- Людям свойственно меняться. Хотя…чего врать – я очень одиозный, темпераментный мужчина с горячим нравом.
- Узнаю прежнего дядюшку.

С того дня началось хождение по мукам – всюду лежали женские трусики, вкусненькие на вид, вещи иногда валялись в тех местах, где я их не оставлял, починались дорогие бутылки элитного спиртного, которое хотелось приберечь для подходящего момента. Как-то я сидел перед экраном телевизора, смотрел муторную чушь, на столике стоял бокал виски со льдом, дымилась в руке сигара. Надя вышла из выделенной ей комнаты в миниатюрных шортиках, какие иногда носят девочки в фитнес-клубах, а я чуть не задохнулся от втянутого в рот дыма, пришлось осушить бокал до дна, чтобы себя не выявить. Ткань аксессуара была слишком растянута в области срамного местечка, родственница прошлась мимо меня и беспардонно пролезла рукой снизу к ягодицам. У нее там что-то чесалось, а у меня труба в трусах дымить стала от вида аппетитной попочки, яйца свело от неожиданного притока крови, головка едва не лопнула. Чертовка неосмотрительно наклонилась, достала диск из-под телека и смылась к себе, оставив терзаться со странными мыслями в голове.

В следующий раз развратница Надька пришла на кухню в нижнем белье – черный бюстгальтер с ажурной каймой и едва видимые трусики практически ничего не скрывали на теле. Девчонка залезла в холодильник, раззявила настежь двери, замерла в мерцании лампочки освещения.

- Чего ждешь? – прервал я мечтательницу.
- Не знаю, чего бы поесть!
- Надь, ты бы сначала придумала, что съесть, а потом лезла вовнутрь.
- Мне же нужно видеть, что есть в наличии?! Логично? – корректно послала меня Надя за тридевять земель без матов.
- Холодильник накроется медным тазом.

Надя взяла пакет молока, открутила крышку и стала пить с горла как самый большой свинтус, белая струйка просочилась в щелочку между ее губками, полилась на грудь, но бесстыжая негодница не поспешила прекратить пить. Молоко просочилось через тонкую материю лифа, стремительно поползло по животику и спряталось в трусах, а уже через мгновение молочное русло образовало водопад под ноги вертихвостки.

- Ну, посмотри, что ты делаешь? Кто так пьет?
- Ой, дядь, не ругайся, сейчас все вытру.

Вопрос был не в небрежном отношении к пище или моей строгости, член этот намёк воспринял по-своему, напрягся, расширился, увеличился в размерах, а яйца так саднить стали, что ком к глотке подкатил. Ни прожевать, ни проглотить, похоть овладела телом, несмотря на то, что это была дочурка моей родной сестренки. Надя подошла к раковине, взяла тряпку, встала перед молочной лужей да как прогнется, что все потроха из-под трусов наружу изнанкой выпрыгнули, член колом встал, жжение появилось в головке. Поджарой попкой виляет, ноги полусогнуты, киска виднеется, хоть бери и еби раком, еле сдержался, чтобы не сорваться на интриганку.

- Теперь все чисто, - сказала племянница, словно ждала похвалы.
- Отлично. Больше так не пей! – сказал ей в ответ, а сам глаза отвести от набухших сосков не мог.
- Сесть, что ли с тобой поужинать?
- Оденься для приличия сперва.
- Ой, на пляже все в трусах и лифчиках ходят. В этом ничего плохого.
- Мне как мужчине и как твоему дяде неудобно видеть полуголое создание за столом.

Рассказать, как я боролся с напастью под названием эрекция? Сначала катался в гости к дорогим блядям, потом перешел на элитных проституток без тормозов, в конечном итоге, стал запираться в ванной и неистово дрочить, чтобы не оттянуть племяшку. В душе через несколько месяцев сожительства мне хотелось перегнуть ее через подлокотник мягкой мебели и выдолбить в ее мокрую щелку, а потом оторваться на попочке, которая все время мелькала перед глазами. Головку мужского достоинства что-то призывно щекотало изнутри, жжение вынуждало заниматься онанизмом, ведь каждый раз при появлении полуголой Нади мне хотелось ее отыметь до икоты, а лететь в бордель не было желания. У меня появилось не просто плотское, сексуальное желание, ведомое мужскими инстинктами, любовная привязанность к милейшему из созданий помутило рассудок.

Как-то ночью было невыносимо жарко, плюс мы с Надей хорошенько накатили дорого вина, предназначенного не для экспортных целей, пару бутылок подогнал мой хороший друг. Чтобы не зажариться от отопления я приоткрыл окна, в квартире стало прохладно, я уснул беззаботно в постели, обложившись кучей подушек, но среди ночи меня что-то жестко толкнуло в бок. Думал, это нервные подергивания во сне, поэтому вальяжно раскинулся на кровати и тут моя рука нащупала мясистую сиську племянницы, член раздуло как стратостат.

- Надя, что ты тут делаешь?
- Мне стало холодно.
- Окно закрой, я открыл, чтобы проветрить и, видимо, уснул.
- У-у, так дышать нечем, слишком душно. А вдвоем теплее.

Пока я думал над ответом, чертовка придвинулась к моему телу, взяла меня за запястье и обняла себя моей рукой, ее попка придвинулась вплотную к половому агрегату. Разобрать было невозможно, была ли она в трусиках или нет под тонким ситцевым пеньюаром, но девичьи чресла должны были точно понять, что в паху у меня торчит не пчелиное жало, и не собачий хвост, а мужское половое достоинство. Я хотел убрать руку, но теплые ручки взяли запястье в замок, попочка дремлющей племянницы ёрзала по паху, ища себе места, где можно пригреться. «Дурочка, напилась и решила поиграть с собственным дядей!» - утешил я себя, прикрыл глаза, чтобы крепко уснуть и не думать об инцесте. Мой дорогой инструмент переживал плохие времена – притоки артериальных кровяных телец насытили головку до такой степени, что она стала тверже металла, сам член ломило от напряжения, а перевернуться никак. Бедра стали покачиваться в такт колебаниям жопки племянницы, лобок потирался о поясницу, кукан жутко стал зудеть. Я пытался сдерживать импульсивные толчки, чтобы девчонка не проснулась от похотливых фрикций, но чего только стоила пульсация пениса, от нее ходуном ходила основа деревянной кровати. Душа не находила покоя, пока сперма не изрыгнулась из уретры в трусы, я тихо стонал, выпуская теплое дыхание с ароматом перегара под одеяло, которым накрыл голову. Влага залила теплом мошонку и подмышечные впадины паха, пропитала трусы и насытила воздух сладковато-терпким ароматом.

- Ой, пойду я к себе. Что-то здесь не могу уснуть.
- Пока! – робко попрощался я с поднявшейся Надеждой.
- Сладких снов, дядя Филипп.

Белокурая бестия встала на цыпочки, щегольнула пеньюаром, вышла на свет перед огромным окном и ее успокаивающая улыбка вновь пронзила мне сердце иголками любви. Сглотнув слюну, проводил ее взглядом до выхода, под бликом голубой луны, трусиков и лифчика под ночной рубашкой не было. Сучка провоцировала меня на действие, но, несмотря на высокомерие, хамство и бессовестность, идти на сделку с совестью в угоду любознательности не хотелось. Я замкнулся в себе, принял агрессивный вид психованного недотроги, стал злобно укорять племянницу в каждой прорехе, чтобы она перестала питать иллюзии в отношении нашего секса. Но позабыть кроватный петтинг никак не удавалось – девочка тоже явно переживала, только по-своему! Вдобавок к этому Надя будто нарочно взяла для себя за правило перед уходом в институт цинично целовать меня в щечку, с каждым прикосновением сладеньких губок время стало замирать, вскоре секундное касание переросло в трехсекундную задержку. Сопротивление перед шквальным натиском молодого очарования было бесполезным, устоять перед родной племянницей становилось все труднее и невыносимо перед самим собой. Перед каникулами бесстыжая плутовка чмокнула меня в губы, только это уже был не просто прощальный поцелуй – засос перед долгой разлукой, чтобы я терзался в душе и ковырялся в сомнениях, а по ее возвращению принял решение.

Одиночество пошло мне на пользу – отъелся, стал реже дрочить, вернул былой румянец на щеках, стал бодрым и общительным как прежде, друзья заметили перемены, а девушки с похотью в глазах принялись вешаться на шею. Гульки и свидания дарили регулярный секс только с разными барышнями, но все представительницы слабого пола, успевшие побывать в моей обители и траходроме, все как одна напоминали о Надежде. Племянница выходила из головы только в хмельном угаре, когда какая-то леди любезно соглашалась отстрочить или раздвинуть ноги, мне стало страшно находиться наедине с самим собой. А время возвращения повзрослевшей первокурсницы, набравшейся женственности за время своего отсутствия, неумолимо подходило к дате очередной встречи.

- Привет! Скучал без меня.
- Да, в общем-то, не очень, - с холодом в голосе рыкнул я, впуская гостью через порог.
- Ты такой душка, когда пытаешься язвить.
- Послушай, Надь, нам нужно кое-что обсудить.
- Дядя Филипп, ты о чем? – сама невинность распахнула реснички и поглядела на меня двумя изумрудами.
- О твоих поцелуях.
- Чем тебя не устроили мои безобидные, бесхитростные поцелуйчики? – смутила меня хитроумная вертихвостка и снова повиснув на шее, отвесила чмок.
- Мне не нравится эта слюнявая возня. Ты не будешь обижаться, если я попрошу тебя больше не лезть ко мне и не ластиться, как щенок? – принял я правила грязной игры с пошлой подоплекой.
- Хорошо. Еще что-то?
- И та ночь, когда ты спала у меня под боком...
- Хорошо-хорошо, больше не буду приползать среди ночи. Замерзну лучше в ледяной кровати, чем к тебе приползу.

Из уст стройной девицы, пригодной для фантастической ебли, все слова звучали так невинно, что я почувствовал себя угрюмым куском коровьего навоза. Она все переводила в свою пользу, мастерски мною манипулировала, затмевая обаянием и красотой рассудок. Я был как животное, которого стая охотничьих гончих загоняла в капкан, только ступит нога на металлический рычажок и клещи сомкнутся на шее.Глоток свободы от Надежды показался спасением, но это был миг услады, после которого мне на шею накинули аркан и туго затянули узел, чтобы я не дергался. А было это так: возвращаюсь домой навеселе после встречи с давнишним другом, было поздно, поэтому крался в своей квартире на цыпочках и вдруг заметил свет в комнате Нади, поэтому нормальным шагом пошел по коридору.

- Дядя Филипп, это ты? Можешь зайти? – позвала меня маленькая дрянь.
- Иду, - ответил я и, пошатываясь на ногах, поплелся через двери. – Чего хо...
- Заходи.

Договорить я не успел, потому что стройняжка сидела на кровати голой, ноги сложила по-турецки, груди выставила, соски торчком, пися шиворот навыворот, глаза горят как у вампира. Подчиняющий взор заставил войти в комнату, захлопнуть за собой дверь, скоростное раздевание завершилось через десять секунд, я стоял голый с торчащей палицей для секса.

- Я попку помыла, гляди, какая чистенькая. Хочешь понюхать? – с дьявольским огоньком во взгляде подначила племяшка.
- Ты меня довела, Надя...
- Ты непрошибаемый, дядь. Раньше сообразить мог?

Шалунья улыбалась как плотоядный зверек, она улеглась на спину, выставила ножки, упираясь пальцами в грудь и эрегированное мотовило. Ненавистный сам для себя я начал судорожно лобызать языком девчачьи ступни, гладил руками бедра, особенно много нежности припадало их внутренней части, где притаилась выбритая щелочка. Надя тихо, едва слышно заскулила в блаженстве, пальцем я раздвинул половые губы, он скользнул в разогретое докрасна отверстие.Блаженную сучку охватило неистовое возбуждение, пальцы племянницы нетерпеливо искали что-то между ягодиц и таки нашли – она вогнала их себе в попку и тихонько принялась двигать взад-вперед. Я оставил большой палец в кисоньке, а указательный и средним пальцами оказался в прямой кишке, резиновое колечко ануса свободно растянулось для наших трёх перстов. Прямая кишка без труда впускала инородные тела, мастурбация клитора упраздняла всеобщее состояние девичьего организма, экстаз медленно подходил в область матки.

- Тебе придется иметь меня в попку!
- Мой нефритовый стержень великоват для такой узенькой дырочки.
- Не льсти себе, половой гигант. Там места хватит.
- Пеняй на себя...

Я задрал зад вверх, ноги провалил к кровати, прижимая коленки к лицу племяшки, Надя дерзко стала дрочить, чтобы в момент наслаждения дать сфинктеру максимальное расслабление. Мой шишак подпер ямку сфинктера, затем вышел из паза и скользнул в другую выемку, погружаясь целиком в попочке Надежды, от удовольствия глаза полезли на лоб у нас обоих, мышечные сокращения и пульсация породили сильные оргастические спазмы внутри детородного органа. Надя стала мастурбировать одной рукой, а вторую подложила под поясницу, чтобы помогать насаживаться снизу на кукан, который оказался полностью слизким.

- Почему в попе так много смазки?
- Я ждала тебя слишком долго.
- Развлекалась до моего прихода?
- Пошалила пальчиками.
- А если бы я другую женщину домой привел?
- Групповой междусобойчик, наверняка, не стал бы для тебя диковинкой.
- Прекрати дерзить.
- Тогда называй меня грязными словами, хочу слышать, как ты грубо обо мне отзываешься.
- Заткнись, шлюха.
- О, это так банально. Придумай более изощренную фразу.
- Блядская потаскуха, я трахну тебя в глотку, если не заткнешь свою грязную пасть.

От ненормативной лексики внутри меня вспыхнуло крайне приятное и слишком острое ощущение безнаказанности, «инцесту быть» орал мозг, племяшка ахнула в экстазе, ее изумление умением орудовать членом перешло в бурную встряску. Надя активно качала бедрами, подкидывала анус, насаживаясь на мой сталагмит, киска потекла от быстрой стимуляции потревоженной жемчужины. Сперма затопила скользкий плен, член до основания отполировал кромкой головки стены прямой кишки, поэтому при опускании таза все содержимое задницы вылилось на простыню.

- Эээйййаааааааа, - томно вскрикнула Надя, влипая кожей в постельное белье.
- Что ж мы натворили? – заплакал я.
- И еще столько же натворим. Хочу повторения.
- Тебе мало?
- Внутри все жжет! – возмущенно прорычала в истоме Надя.

В ту беспардонную ночь страдальческую попку племянницы ждала еще одна лихорадочная ебля, я снова безобразно кончил в нее, но перед этим почувствовал еще два оргастических припадка родненькой малышки. Мы лежали молча на кровати, глядели в потолок и гладили руками эрогенные точки, которые больше всего интересовали мозг – ей интересен был пенис с гениталиями, а я наслаждался грудью с припухшими розовыми сосковыми ореолами.