В девяностые годы я рожден, это было золотое время для моего отца и матери, деньги сыпались, будто летний дождь на голову – неожиданно и в больших количествах. Вспомнить, как это выглядело, не могу, потому что был младенцем тогда, но по рассказам мамы отец подмял под себя какой-то полудохлое увеселительное заведение, куда съезжались потом влиятельные люди. Это было время бордовых пиджаков, появления термина «новый русский», полнейшего беспредела в органах власти и дележа территорий между бандитскими группировками. Радоваться мамуле оставалось недолго, ведь отца прижали к стенке и поставили ультиматум – плати за награбленное добро несколькими годами отсидки или покойся с миром где-нибудь в лесочке без надгробного камня. И как это бывает в современном российском законодательстве, помимо основного срока его личность стала проходить сразу по нескольким уголовным делам, и срок он получил не трёшку лет, а полтора десятка.

Так мы остались жить с мамочкой одни, время летело быстро, я благодаря акселерации и занятиям спортом возмужал, стал крепким разгильдяем, который лишь бы как учился в совершенно непрестижной школе, а потом в бурситете – самом низкопрофильном учебном заведении. От нищеты и голода спасала купленная давным-давно дача, скудная заработная плата матери, шедшая с задержками по выплатам, приходилось марать руки на рынке, подрабатывая грузчиком, потому-что мне как мужчине хотелось обеспечить для своего самого дорогого человека хотя бы новые трусы. Вскоре меня начали привлекать девчонки, взгляд падал на самых наваристых самок с пышным телом, от которого даже летом пышет жаром, сладкими ароматами духов, выделяемыми в воздух гормонами. Юных, тощих красавиц я не пропускал мимо глаз, но особенную радость доставляли плотные, толстоватые, упитанные женщины с сочной, мясистой грудью, большими коленями, массивными бедрами, примыкающими к телу в виде пышной задницы. Наверное, такова природа мужчины – искать себе самку, которая очень похожа на его мать!

Впервые я организовал кружок «очень умелые руки» из одного человека (себя родимого) лет в четырнадцать. Нашел порнографические фотографии, уединился в туалете, стал мусолить свою длинношеюю черепаху с волосатым пахом, пока она не сплюнула несколько миллиграммов спермы прямиком на двери уборной. О видео приходилось мечтать с нашими доходами, друзья рассказывали небылицы, мол, тёлки там такие знойные бывают, спариваются сразу с несколькими мужчинами, которые могут, если щели заняты, друг друга отжарить. Верилось в такое тогда с трудом, но из интереса я решил попробовать пальцами проникнуть в свой зад, так сказать, для полноты ощущений, было больно и неприятно, но мы русские не сдаемся. Решил всунуть себе через анус чуточку мамочкиного крема для рук, поработать пальцами в отверстии, понравилось, нырнул глубже, опять почувствовал боль. «Да что ж такое, видимо, нужно разрабатывать в несколько заходов, а чтобы забыться, онанировать на фотографию голой женщины!» - коснулась мозга хитроумная мысль. Что сказать, сфинктер раза с пятого поддался на мои упрашивания, анус уже не болел, а дарил какие-то незабываемые впечатления, отличающиеся от обычного онанизма, когда же я душил одноглазую змейку, эффект удваивался.

Однажды я пришел домой грязный как бездомный, уставший как грузчик, коим я отпахал смену, голодный как и вонючий от пота, как собака. Мама в этот момент занималась уборкой квартиры, это был ее единственный выходной, поэтому вместо расслабленного прочитывания газет она занималась домашними делами, в частности, стиркой, уборкой, готовкой пищи. По привычке я аккуратно разулся при входе, тихонько закрыл за собой дверь, хотел прокрасться и испугать маму сзади, но обмер – она стояла ко мне раком, из-под халата выглядывали ее сахарные булочки. Ноги были наполовину согнуты, в руках мелькала тряпка для полов, любоваться прелестями было постыдно, но я впервые увидел женщину в такой красе, почувствовал, как хрен начинает разбухать и надуваться от желания засадить его в давно не паханую грядку. У мамули Зинаиды Филипповны доброе, чуткое сердце, она буквально кожей прочувствовала мой взгляд, распрямилась в пояснице и повернулась лицом, сверкнув из распахнутого халатика своей солидной грудью.

- Димочка, солнышко, устал? – обезоруживающей улыбкой спросила мама.
- Отпахал за четверых, ноги подкашиваются! – пожаловался я, чувствуя, как по титькам пробежал холодок. – Мама, ты ванну уже вымыла?
- Еще нет, так что ступай мыться, одежду брось в стирку, я ее в порядок приведу.

В ванной я стоял нагишом под холодными струями воды, пытался охладить пыл внизу между ног, погасить жар из-за перенапряжения, взбодриться от усталости, чтобы помочь убрать квартиру маме. Очень странное ощущение было в голове – ну, разве можно желать собственную мать? Вожделение непоправимо выгибало член дугой, яйца звенели, в попе что-то ныло, словно от желания глубоко вонзиться пальцами. Еще одна идея фикс не давала покоя – я очень хотел именно попочку своей мамы, не ее рот, ни влагалище, которое хоть и заочно, но все равно принадлежит незнакомому мне отцу. Поток мыслей захлестнул разум, дверь по привычке не закрыл до конца, поэтому мать без стука вбежала что-то закинуть в стиральную машинку, увидела вздыбленную корягу и застыла с раскрытым ртом. У нее уже много лет никого не было, а тут под рукой оказался такой длинный, самое главное, толстый член, пунцовая головка пружинила капли воды в стороны, разбивая направленную струю. Я думал, что холод осадит мое странное желание, но из-за попаданий воды внутри хрена начались взрывные толчки, которые унять ничем не получалось. Взгляд пошел по стене после смывания мыла с глаз, остановился на матери:
- Мам, ну, я же голый! – попытался мыльной рукой закрыть фаллос, чтобы не вводить в смущение даму.
- Я тебя уже тысячу раз видела голым и ничего нового не заметила!
- Неудобно же, ты ведь все-таки женщина, а я уже какой-никакой мужчина! – попытался придавить шкворень и тем самым продавил головку, проступившую сквозь крайнюю плоть и пальцы наружу.
- Боже, какой же он большой у тебя, Димочка! – простонала томным голосом мать и потянула за застежку халата.

От усталости и шока я не понимал, был ли это сон, или я захмелел от жары, нырнул головой под воду, чтобы проснуться, а когда вынырнул, мать стояла в одних трусах посреди комнаты. Ее озорная рука шарила посреди женского раздвоения в трусах, текущее отверстие пускало сок, который оставлял разводы на промежности, мой кукан окончательно прекратил подчиняться желанию опустить его. Добрый материнский взгляд пошел за нежной рукой, коснувшейся пульсирующего двадцать первого пальца, от накала чувств, пробудившихся инстинктов я ухватил ее груди и стал их мять, пытаясь, словно пластилин раскатать соски по буферам. Руки пекаря, замешивающего тесто стали скользить по нефритовому стержню, глаза затуманились от сладострастия, вожделение заставило сорвать трусы с округлых бедер вниз и, пройдя по курчавым черным лобковым волосам засунуть палец во влажное отверстие. Я не хотел занимать отцовскую дырочку, это был всего лишь инстинкт, поэтому вобрав прилично мамочкиного нектара, я отправил его прямиком ей в зад между мягких как тесто ягодиц. От попадания в попу пальцем необузданная страсть прибавила сил, я подхватил маму на руки и поволок в ее спальню, чтобы завладеть на кровати ее попой.

- Дима, не торопись. У меня так давно не было мужчины, что каждая секунда пребывания во мне идет на вес золота! – всхлипывая, стонала моя первая женщина.
- Не плачь, мамуля, все будет хорошо.
- Твои прикосновения напоминают мне сказку, из которой меня изгнали много лет назад.
- Сейчас мы туда вернемся, я хочу тебя! – выдыхая последние запасы воздуха из легких, простонал я.

Подкидывать дров в топку не было смысла, потому что мама вся горела, покрывалась красными пятнами стыда от свершаемого инцеста, она находилась между молотом и наковальней, а я готовился отковать из этой обабившейся заготовки желанную, сексуальную, необычную женщину. Ноги разъехались согнутыми в коленях, бедра стали напоминать покатый склон двух гор, между которых образовался в гуще черного леса развал, ворота наслаждения раскрылись и выпустили сладковато-кислый душок. Я кинулся смаковать половые губы, проникать в вязкую щелку языком, орудовать пальцами в мамочкиных дырочках, пока ее гнуло дугой от позабытого наслаждения, сосание клитора отправило мою самку в оргастический нокдаун. Пока партнерша корчилась в муках экстаза, я лихо впялил елдаком в попу, дрыгнулся десяток раз и почувствовал взрывные толчки моего достоинства, начавшего затапливать семенной жидкостью погреб рядом с отверстием, из которого я появился на свет. Спуск был таким долгим и объемным, что кишка оказалась затопленной под завязку, фаршировка начала переваливать через анус на толстые мамочкины бедра, начинка капала на постель и с приятным моему слуху звуком рвалась из попы.

Мамуля соглашалась на секс при любой возможности, она терпела мои извращенные фантазии относительно ее попы и со временем сама стала наслаждаться пребыванием члена именно в ее податливой попочке с гофрированным анальным каналом. После секса мамуля вынимала достоинство, брала его в рот и усердно сосала, двигаясь вверх-вниз головой, нанизываясь глоткой на посох любви. От ее приличного веса во время порки в позе наездницы ягодица больно надавливали на гениталии, я вскрикивал и стонал, а маму это только кипятило и подогревало желание с новой силой опуститься на член. Очень часто получалось пристроиться сзади и отдрючить сраку по-собачьи, в этот момент я чувствовал себя королем, держащимся за пышные булки и с размаха пихающего залупу в неприступную крепость через черный вход. Как змея мама-толстушка извиваться не могла, зато рычала как зверь, когда я брал в осаду пальцами ее клитор и во время анального секса с силой теребил его. Однажды получилось так, что свободной рукой я стимулировал свой зад, это было великолепно, мое тело дрожало и насыщалось наслаждением от резких оргастических спазмов, передающихся в маму, словно по электрической цепи. Мы кончали одновременно от анальных ласк, а когда сперма с силой ударила ей в зад, завизжала как свинка, ведомая на убой, я же нечленораздельно что-то высказал изо рта, но своих слов даже сам не мог разобрать, так было приятно.

- Дима, у меня есть новость! – подошла как-то мама и приобняла меня руками за плечи, положив голову себе между грудей. – Твой отец выходит в следующем месяце, нам придется принять его и прекратить заниматься сексом.
- Мама, но я же люблю тебя! – взревел я и начал спешно вытирать слезы рукой. – Не хочу его видеть, он нам всю жизнь испортил и сейчас снова пытается это повторить.
- Димочка, он хороший человек. Всегда писал нам письма, но я их не показывала, чтобы тебя не травмировать. Когда-же дело дошло до инцеста, я позабыла о нем, но сегодня пришло очередное его письмо.
- Но ведь наш тандем очень плотно переплетен, я нигде и ни с кем не получу такого же умопомрачительного анального секса. А каково будет слышать, как он трахает тебя? Получается, мы держали семью на плаву, а он вернется и все загребет под себя! Это несправедливо!

При появлении на пороге квартиры бывшего зека воцарилась гробовая тишина, неловкое молчание никто не хотел прерывать, словно это помогало избежать дискомфорта, его глаза бегали то на меня, то на мать, оценивающе произошедшие за столько лет изменения в нас обоих. Я же злобно выставился на уркагана, обнимая бережно мать за плечи, его татуировки вселяли в меня ужас – расписные руки от кистей до плеч были только верхушкой айсберга, его тело было, как расписная икона или лучше сказать паспорт, показывающий, как проходили для него последние пятнадцать лет. На пол упали несколько капель материнских слез, влага при ударе разлеталась на несколько мелких частиц, оставляя в центре влажное пятно, щеки ее покрылись румянцем, подбородок задрожал, пальцы на руках начали труситься, будто она стояла на сорокаградусном морозе нагишом.

- Здравствуй Зина, здравствуй Дима! – поздоровался зек и по совместительству мой отец. – Так и будем стоять на пороге как неродные?
- Заходи! – с укором в голосе из горла выдавила мама.
- Вот так, даже не поздороваешься с муженьком? Пойдем-ка в спальню, я тебя научу, как нужно встречать мужика после долгого отсутствия! – безо всякой бывалой интеллигентности и галантности ухватил отец мать под мышки и думал вести ее в спальню.
- Руки убрал!!! – заступился я.
- Дима, не надо. Давайте все пообедаем сперва, а потом будем делить территорию.
- Ох, так мне еще и жрать приготовили? Бутылку-то на стол не забудь поставить, я со своим птенцом стопочку-то дерну за новое знакомство. Он в мне-то отца не желает признавать, небось.

Скандальное знакомство могло обернуться поножовщиной или другим инцидентом, но мы выпивали мирно, закусывали, к концу первой бутылки мать расслабилась и поплыла от хмеля. Отец смотрел на меня в упор и взывал к разговору по душам:
- Молодец, что за матерью приглядывал.
- Не только приглядывал, но и деньги в дом нес.
- Мужи-и-ик!!! – протянул отец мне руку для рукопожатия. – Хахалей-то у нее много было в мое отсутствие?
- Не могла же она тебе верность хранить в ущерб своему организму. Ты-то сам там тоже, наверное, не терпел?
- На зоне, браток, своя политика – хочешь долбить в очко, не забывай подставлять свое. Практически все там петухи, а что по телеку показывают, чушь. Только некоторым там не положено долбиться, но к ним на свидания таких кобыл знатных привозили, что грешно по мужицкой заднице проезжаться. За сигареты, сытную пищу, водку многие зад подставляют, но и сами дрючат сокамерников, когда скучно или за проигрыш в карты.
- Скажу так: мужиков у матери не было, только я ее ублажал!
- Ну, ты малый бессмертный я погляжу? – удивился батя. – Спиртное в башку шибануло?
- Гриша, это правда! – пьяным тоном обратилась мама.

Дальнейший разговор был матерным и грубым, отец не скупился на выражения, некоторые из которых мы не могли понять, ему было легко на свободе и выпитое стерло преграды, поэтому мы втроем уединились на семейном ложе. Мы на пару с батей пошли особым российским маршрутом – стали дрючить мать в зад поочередно, а она в пьяном угаре не могла нарадоваться такому семейному воссоединению. Самка стояла раком, стонала, когда наши тараны пробивали ее распахнутый и вывернутый наизнанку анус, и по привычке, сформировавшейся за несколько лет я начал производить дефлорацию собственного отверстия. Отец это заметил:
- Весь в батю, щегол! Мне задок-то разомни, проверим, у кого шишка толще будет.
- Вы хотите друг друга попользовать? – с усмешкой спросила мать.
- Отчего ж не испортить такую милую попку, раз сам намекает! – резонно заметил раскрасневшийся от выпитой водки отец.
- Мама, я давно хотел попробовать, не обессудь!

Переплетения рук, ног, тел напоминало виноградную лозу, мы запутались сами в своей похоти, а пьяный угар только подсолил уже готовое блюдо, и ничто не могло предотвратить двойной инцест. Когда я вошел в мать, отец пристроился сзади, он знал, что испытывает мужчина при первом половом акте, поэтому медленно толкал головкой члена мне в попу, когда же она вошла по кромку, замер. Адаптация и приведение в тонус растревоженного кольца шла меньше минуты благодаря частому самоудовлетворению анальным фингерингом, когда же самая толстая часть протиснулась через проход, я взвыл от неожиданности, сфинктер напрягся, пришлось сильнее дернуть бедрами, чтобы проскочить мучительный отрезок. Странно, но пульсация головки внутри меня взрывными толчками отдавалась через стенки, мой болт лежал внутри мамочкиной попочки и тоже сокращался.

- Какой ты тугой, над тобой еще предстоит потрудиться! – молвил отец и стал медленно высовывать шляпу из моей сраки. – Давай-ка ты меня попробуешь на вкус, а я примкну к матери?! Что думаешь, Зина?
- Димочка, уступи, мой хороший! – радостно стонала мать. – Гриша, меняйтесь скорее!

Родительская ебля меня возбудила до боли между ягодиц, простата требовала немедленно излиться, коки звенели, и этот перезвон болевыми спазмами слышался внизу живота. Первым кончил я в отца, но тот как железобетонный продолжил ерзать своим надфилем внутри жопы, приближаясь к эякуляции, распрямленная моими потугами мамкина гофра уже не была такой бугристой, очко скорее напоминало водную горку в виде гладкой изнутри трубы. Я онанировал, хотел выжать из себя хоть чуть-чуть спермы, но она вся текла из отцовского дупла, привыкшего к таким внеземным наслаждениям. Когда же родич кончил, он схватил меня за шею и подтянул к материнской попе, чтобы я вылизал вытекающей из ануса крем. Его слова «Попробуй это, не пожалеешь!» меня зацепили, поэтому я выковыривал пальцами начинку и жадно глотал ее, не оставляя остатков на красном кольце.

- А теперь все дружно покажем, как мы умеем сосать! – прокукарекал отец, видимо, возглавлявший петухов на зоне. – Я начинаю, а вы подхватываете!
- Нет, начну я! – возразила торжественно мама.

Мы стояли на коленях, продавливая скрипящую кровать, а наша одна на двоих самка пыталась разбудить павших красногвардейцев, истекающих остаточными выделениями спермы после отката артериальной крови от головок. Возвращение легенд получилось синхронным, все-таки родственники мы самые близкие с отцом, мать шлифовала наши члены ртом и восхитительно причмокивала, сглатывая слюну из-за щеки. Ей было тяжело совладать сразу с двумя пенисами, уверенно могу заявить, что нёбо она оцарапала кромкой залупы до крови, потому что так спесиво и с остервенением терла поршнями внутри ротовой полости. С отцом пришлось лечь валетом, наш одинаковый рост и телосложение без проблем позволили расположиться для завершения семейного единения, а нежные материнские руки старательно орудовали внутри наших поп. После такой встречи отец наверстал свое отсутствие за одну ночь, зажили мы семьей душа в душу, а инцест для нас стал той нормой, какой является водка на праздничном столе или полоскание рта после чистки зубов.