Эта история обо мне, это ЕГО дневник, моего «дяди», моего любимого мужчины, лучшего в мире человека! Я нашла этот дневник в его кабинете, когда он как-то раз попросил меня перевести какие-то документы с французского. Иногда я думаю, что он оставил этот дневник там умышленно, но боюсь признаться ему в том, что всё прочитала.
Разумеется, я не собираюсь заниматься перепечатыванием дневника, это было бы не очень порядочно по отношению к Максиму Александровичу. Я просто постараюсь совместить свой собственный взгляд на ситуацию с его мыслями и чувствами. Задача непростая, не судите строго.

«Я сам воспитал этого маленького дьявола с ангельской внешностью, а может быть ангела с дьявольской соблазнительностью…», - это были самые первые строчки его дневника. Постараюсь больше не приводить точных цитат, к тому же я и сама не все из них помню, ведь дневник я прочитала всего один раз, и в процессе ночных размышлений некоторые факты, значимые для него, могли быть мной забыты, но я чётко помню то, что тронуло меня, что для меня важно…

Да, я воспитал её с чувством превосходства над сверстниками, которое она умела скрывать, но которое было неоспоримо. Знаете, кто был её кумиром в 5 лет? Пеле. А любимым актёром? Аль Пачино. Когда в праздники после застолья все дети убегали играть, она всегда оставалась за столом и слушала взрослые разговоры.
С детства она делала большие успехи во всём, чем занималась. Она была лучшей в своей группе по фигурному катанию, она занимала первые места по танцам, а если их пара занимала второе место, в этом обычно был виноват партнёр, и она очень злилась. Она солировала в хоре, её рисунки отправляли на разные выставки, и даже эксперты говорили, что эти рисунки очень взрослые, и удивлялись, когда узнавали, что автором является восьмилетняя девочка. «Быть лучшей» во всём вошло у неё в привычку, по-другому просто быть не могло. Уверен, она смогла бы добиться больших успехов в большом спорте, но я, как бывший спортсмен, знал, что это такое, и уговорил её родных ограничиться «спортом в удовольствие».
В школе ей было невыносимо скучно. Я часто забирал её после занятий, так как её мама и бабушка работали, отец оставил семью, когда малышке было всего 3 года, а у меня была машина, и в обеденный перерыв мне не составляло никакого труда заехать за ней. По дороге домой она рассказывала мне о том, что её одноклассники «мелкие», и до сих пор смеются над словами «член» и «пенис». Это притом, что она пошла в школу с 6 лет, и многие её одноклассники были на год, а то и на два года её старше. Я разговаривал с ней, и иногда даже забывал, что ей так мало лет. У меня у самого двое детей, и младший сын старше её на семь лет, но она никогда не задавала глупых вопросов и никогда не переспрашивала дважды. Я изначально учил её думать, и она всё схватывала на лету.
В 10 лет читала книги, далеко выходящие за рамки школьной программы. В 12 она прочитала «Мастера и Маргариту» Булгакова и «Лолиту» Набокова. Она не всё понимала, и задавала мне вопросы. И даже постановка самих вопросов меня поражала.
Безусловно, не я один её воспитывал, очень многое ей дала её бабушка, умнейший человек. Но ко мне она всегда тянулась, наверное, из-за отца, которого у неё никогда не было. Она считала меня своим дядей, и у нас это как-то так и закрепилось. Она ведь с детства общалась с моими детьми, и они считали её своей сестрёнкой. Потом моя старшая дочь уехала на практику в Америку, сын женился, и весь свой отцовский инстинкт я вымещал на четырнадцатилетней «племяннице». И знаете, что она сказала мне в свои 14? «Максим Александрович, я бы хотела работать, для начала у вас. Потом – посмотрим. Мне бы хотелось финансовой независимости. К тому же это был бы неоценимый опыт, работать с вами…». Представляете, девочка в 14 лет говорит о финансовой независимости, хотя семья не бедствует и в принципе у девочки есть всё, что она хочет. Я взял её к себе. Суть моей работы она схватывала на лету. Поначалу я думал, что она будет мне обузой в работе, а со временем стал понимать, что она мне реально помогает, и её советы часто оказываются наиболее правильными.
Мы много говорили с ней о жизни. Я боялся, что из-за её опережения в развитии, у девочки могут возникнуть проблемы в общении со сверстниками, но этого не происходило. Она умела выбирать себе друзей, с остальными держала дистанцию. Ей многие доверяли, могли излить душу, но она была гораздо умнее, чем казалась им, никогда не выдавала секретов, но и ничего не рассказывала о себе. По её словам, по-настоящему он доверяла только мне. Мне льстило слышать такие слова от ребёнка, хотя я им не до конца верил.
На пятнадцатом году жизни она сильно повзрослела. Теперь её разум соответствовал её внешности. Она выросла просто красавицей. Она восхищала меня, когда надевала хулиганские джинсовые бриджи, оголявшие её божественные щиколотки, безразмерные майки без белья, и в строгих костюмах, надетых на работу, с шикарными волосами. Забранными в пучок на затылке, и в платьях, подобранных с безупречным вкусом, которым она, кажется, обладала от рождения. Но мысли о ней, как о женщине, только пугали меня. Я не допускал их. А она всё больше и больше разжигала моё любопытство, иногда мне казалось, что она делает это умышленно, но на самом деле она просто ещё не могла распоряжаться своей силой, своей властью, которую она теперь получила над мужчинами, она просто ещё не умела этого делать. Когда она приходила, все мои коллеги сворачивали шеи в её сторону.
Ей исполнилось 16, она окончательно сводила меня с ума. Мне теперь казалось, что чувство своего превосходства она переносит и на меня. В разговорах со мой она была всё также мила, всё также доверяла мне, но с точки зрения моего нового восприятия, мне казалось, что она надо мной просто издевается. Она теперь казалась мне строгой и высокомерной, недостижимой и запретной. Она рассказывала о свои ухажерах, о том, как она играет у них на нервах. Я знал, что ни с кем из них она не будет встречаться, слишком привередливой в этом плане она была. Как она об этом говорила: «Мне есть с кем сравнивать…Вы, ваши друзья, настоящие мужчины». Конечно, мне это льстило.
В работе она преуспевала. Её навыки ведения переговоров меня поражали, она могла заключить контракт на самых выгодных для нас условиях. Видимо, её привлекательность играла здесь не последнюю роль.
Я даже не заметил, в связи с чем она стала достаточно близко общаться с моим другом и коллегой Игорем. Он был опытным ловеласом, я знал об их отношениях с моей старшей дочерью, о том, как она его любила. Она на тот момент была взрослой девушкой, и я предпочёл не вмешиваться. Игорь умён и любвеобилен, умеет находить подход к любой женщине. И они стали общаться довольно близко. Он дарил её очень дорогие вещи, водил её в дорогие рестораны. Это вовсе не значит, что она стала меньше общаться со мной, просто я видел, как её к нему тянет, как горят её глаза , когда речь заходит о нём. Я понимал, что не должен ревновать, я ненавидел себя за свою ревность.
Она успешно поступила в высшее учебное заведение и на остаток каникул уехала в Америку. Остановилась она у моей дочери, которая уже успела к этому времени выйти замуж, развестись, отсудив у мужа огромный дом в Майями.
А когда она вернулась, её было не узнать. На щеках горел наглый румянец, глаза блестели, изменилась походка, она стала ещё более уверенной в себе и ещё более гордой. Что-то говорило мне, что она оставила свою невинность в Штатах. На наших корпоративных вечеринках она была звездой, она пела, и все замирали, каждый хотел потанцевать с ней хоть раз. Но большинство танцев она отдавала мне. Я сходил с ума, обнимая её в танце, аккуратно прижимая к себе, и мне было невыносимо тоскливо оттого, что она никогда не станет воспринимать меня как мужчину. Так я думал…
Ещё бы. Мы ездили по миру по делам, и часто она жила в одном со мной номере (все ведь думали, что она моя родственница). Она не стеснялась ходить по номеру в очень коротких шортах и майках, переодеваться в моём присутствии. По вечерам мы с ней смотрели фильмы, так как оба являлись поклонниками кинематографа. Мы либо шли в кино, либо сидели дома с кофе или горячим шоколадом. Она прижималась ко мне, и я был счастлив в эти моменты. Не знаю, что творилось в это время в её голове. А мне хотелось просто жить ради неё. Как-то она принесла фильм Сержа Гинзбура «Шарлотта Навсегда». Мы посмотрели фильм, потом долго его обсуждали, спорили, а потом она крепко прижалась ко мне, поцеловала меня в губы и сказала: «Вы только мой!!!». В её интонации была власть и беззащитность, и я ответил ей просто словами из фильма: «Карина навсегда»…
Я понимал, что так дальше продолжаться не могло. Я пытался сократить наше общение, чтобы не причинять боли ни ей, ни себе. Она приходила на работу, а после я просил кого-то из своих друзей отвезти её домой. Она видимо не понимала такой резкой перемены, может, как и я, продумывала различные варианты в голове (её был свойственен психоанализ), но не знала, что со мной происходило на самом деле. Когда я видел её, я хотел обнять её и никуда от себя не отпускать, когда получал её сообщения, нервничал и переживал, как мальчишка. Но мне проще было играть в равнодушие, чем рассказать ей всё. Я хотел, чтобы она на меня обиделась, и чтобы у неё пропало желание со мной общаться, чтобы разочаровалась во мне. Тогда бы страдал я один. Но я часто видел её заплаканные глаза, видел, как она страдает, но прячет всё это за высокомерием и строгостью. Как-то я приехал к ним домой, привёз продукты. Дома была только Карина. Я открыл дверь своим ключом и увидел следующую картину: она сидела в кресле в моём кашемировом пуловере 56 размера, закинув ноги на стол, курила сигару и пила ликёр прямо из горла бутылки. Вокруг глаз были огромные чёрные разводы от туши, она плакала. Я хотел расцеловать её, пожалеть, защитить. Но вместо этого строго спросил:

-Ты что, куришь?
-…
-Карина, отвечай мне!!!
-…
-Отвечай же мне, что ты делаешь.
-Вам то какая разница теперь? Спасибо за продукты. Вы достаточно проявили ко мне заботы и благосклонности.
-Карина!
-Уезжайте

Около полу года я не видел её. Она перестала мне писать, звонить. В это время она не работала, так как у неё была учёба. Одно только воспоминание о ней сводило меня с ума. Я даже не знал, как она теперь живёт и что в её жизни происходит. Я страдал и думал, что добился, чего хотел. Потом не выдержал и позвонил ей, спросил, как у неё дела. Мы разговаривали не очень долго, но меня это чуть успокоило. Она вновь стала писать мне, приходила на работу, но оставаться с ней наедине я боялся. И тут на месяц она опять куда-то пропала. Она сказала, что уезжает в Италию на 10 дней и что позвонит сразу, как вернётся. Но она позвонила только через месяц. Сказала, что срочно нужно встретится и поговорить.
Я собрался духом и приехал в назначенное место. Она была великолепна. На ней было строгое серое платье и босоножки на высоком каблуке. Мы выпили кофе в ресторане за городом. Она то улыбалась, то опять становилась строгой и неприступной. Мы вышли из ресторана и решили прогуляться. К вечеру стало холоднее, и она стала замерзать. Я взял её руку в свою, она была прохладной. Мы молчали. Потом я обнял её. Знала ли эта девочка, что делает со мной?! Она вырвалась из моих объятий и скрылась за ближайшим деревом в лесу. Я последовал за ней. Она прижалась к дереву, обхватив его руками у себя за спиной. Она смотрела на меня своими огромными выразительными глазами, в этом взгляде было всё.
-Слушайте, а хотите меня поцеловать?
Я растерялся как мальчишка, но через какое-то мгновение наши губы слились в поцелуе. Когда я целовал её, он не закрывала глаз, как делали все мои предыдущие женщины. Я стал целовать её в шею, но она опять вырвалась и убежала в темноту. Я побежал за ней, догнал, она повернулась ко мне и привычным невозмутимым тоном произнесла: «Хочу, чтобы вы обнимали меня прямо здесь, голую, хочу быть только с вами!!!». Мы повалились на траву, я целовал её в губы и шею, рукой гладил её колени, поднимаясь выше, она вся текла, я прикоснулся к её мокрой киске, стал гладить её, она застонала. Я расстегнул брюки, и мой возбуждённый член вырвался наружу. Я вошёл в неё. Она вскрикнула, с силой оттолкнула меня от себя, вскочила и убежала в ночь. Я встал, огляделся по сторонам, было очень темно. Окликнул её. В ответ - пустота. Я понял, что в ходе нашей прогулки мы забрели очень далеко, дорогу я не запоминал, так как думал совсем о другом. Я прислушался. Даже в дали не было слышно гула автомагистрали. Я пошёл наобум, периодически выкрикивая её имя. Я знал, что когда рассветёт, я без труда найду дорогу, я боялся за свою девочку, к тому же возбуждение ещё не прошло, и я хотел найти её, расцеловать и уже теперь точно никуда не отпускать.
Я полез в карман брюк – ни телефона, ни ключей от машины там не было. «Вот чертовка, это то ей зачем понадобилось?» - подумал я. Так я бродил до утра, я переживал за неё, очень-очень сильно, как оказалось напрасно. Стало светать, и я действительно без труда нашёл дорогу к стоянке. Моя машина стояла, а на лобовом стекле была записка: «Мотель напротив, комната 42». Я уже не знал, верить ей или нет, но первым делом хотел удостовериться, что она жива и здорова. Я перешёл через дорогу, сердце колотилось, вошёл в мотель, прошёл по коридору, постучал в 42 номер. Минуты тягостного ожидания. И тут она открывает мне дверь, сонная, прекрасная, неотразимая. На ней футболка, в которой я играю в футбол. Видимо достала её из моей спортивной сумки в багажнике. Ключи от машины и телефон лежат на тумбочке у входа. Она бросается мне на шею.
-Извините, что я так сделала. Мне было так страшно ночью одной в лесу…
Я не верил ни одному её слову.
-И тем не менее ты нашла дорогу быстрее меня и провела эту ночь в мягкой постели под тёплым одеялом. А знаешь, как я за тебя переживал. Что я испытал за эту ночь? Неужели ты не понимаешь, что я не переживу, если с тобой что-то случиться!
А она уже снимала с меня пиджак и расстёгивала рубашку. Я обратил внимание на её туфли у входа, на каблуках были ошмётки земли (видимо ей всё же пришлось побегать по лесным тропинкам, прежде чем найти сюда дорогу). Она легла на кровать, стащила с себя футболку, под ней абсолютно ничего не было. Достала презервативы, которые также сообразила взять в бардачке моей машины. Я целовал каждый сантиметр её божественного тела, а она в это время ласкала мой член рукой. Затем я лёг на неё, крепко прижав к кровати.
-Теперь никуда от меня не убежишь!!!
Она засмеялась, я вошёл в неё очень глубоко. Она застонала, я не останавливался, вскоре она кончила. Я дал ей чуть передохнуть, потом посадил на себя верхом и стал насаживать на свой член. Она быстро сообразила, что надо делать, и через несколько минут я кончил.
-Вы только мой!!!
-Карина Навсегда!!!

Мы лежали в обнимку, смотрели фильмы, и никогда ещё в своей жизни я не был так счастлив, как в то утро.

«Сейчас я переживаю самый счастливый этап в своей жизни благодаря тебе, моя девочка, моя Карина! Спасибо тебе за всё!».

Так он закончил свой дневник. Я изложила далеко не все подробности наших отношений, потому что считаю, что это не обязательно. Но искренность наших отношений – это самое ценное, что у меня сейчас есть. Хочу сохранить её… НАВСЕГДА!